Телевидение по природе своей преимущественно наркотическое средство культуры владычества. Контроль над содержанием, его униформизм и повторяемость неизбежно делают телевидение инструментом насилия, промывания мозгов и манипулирования личностью. / Jerry Mander. Four Arguments for the Elimination of Television (New York: Quill. 1978). p. 197/ Телевидение вызывает у зрителя состояние транса, что является необходимым предварительным условием промывания мозгов. Как и характер всех наркотических средств и технологий, характер телевидения изменить невозможно; телевидение можно перестроить или реформировать не более, чем технологию производства автоматического оружия.
Телевидение возникло как раз вовремя с точки зрения элиты владык. Почти полтора столетия эпидемии синтезированных веществ, начавшейся в 1806 году, вызывали чувство отвращения от лицезрения человеческой деградации и духовного каннибализма, порожденных учреждением рынка наркотиков. Точно так же, как рабство, ставшее неудобным, оказалось в конце концов одиозным в глазах самих создавших его учреждении, злоупотребление наркотиками вызвало наконец обратную реакцию против этой особой формы пиратского капитализма. Сильные наркотики поставили вне закона. Подпольные же рынки, разумеется, процветали. Но наркотики как учрежденный инструмент национальной политики были дискредитированы. Будут продолжаться опиумные войны, возникать случаи вынуждения одних правительств и народов другими на производство или приобретение наркотиков, но войны эти будут грязными и тайными, они будут скрытыми.
Пока разведывательные службы, возникшие в фарватере Второй мировой войны, обратились к тому, чтобы занять глубоко скрытую позицию направляющих умов международных картелей наркотиков, умы общественности обратились к телевидению. Подправляя, корректируя и упрощая, телевидение делало свое дело и создавало послевоенную американскую культуру Кена и Барби. Дети Кена и Барби ненадолго вырвались из телевизионного опьянения в середине 60-х, благодаря потреблению галлюциногенов. “Уф!” – воскликнули владыки и быстренько сделали психоделики нелегальными и пресекли все исследования. Двойная доза – телетерапия плюс кокаин – была назначена заблудшим хиппи, и они быстро исцелились и превратились в потребительски ориентированных яппи. Лишь немногие непокорные избежали этой уравниловки ценностей. / Martin A. Lee and Bruce Shiain, Acid Dreams: The CIA, LSD, and the Sixties Rebellion (new York: Grove Press. 1985). pp. 27-35/ Почти все научились любить “Большого Брата” (Отца Народа). А о тех немногих, кто не научился, все еще, как наседка, хлопочет культура владычества всякий раз, когда маниакально разгребает дворовую пыль своего недоумения о том, “что же случилось в шестидесятых”.
IV. РАЙ, ВНОВЬ ОБРЕТЕННЫЙ?
14 КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ПСИХОДЕЛИКОВ
Психоделические растения и психоделический опыт сначала были запрещены европейской цивилизацией, потом отринуты и забыты. IV век стал свидетелем запрещения мистериальных религий – культов Бахуса (Вакха) и Дианы, Аттиса и Кибелы. Богатый синкретизм, типичный для эллинского мира, стал достоянием прошлого. Христианство восторжествовало над гностическими сектами – валентинианами, марционитами и другими, – которые были последними бастионами язычества. Эти репрессивные эпизоды в развитии западной мысли накрепко закрыли двери общения с разумом Геи. Иерархически навязанная религия, а впоследствии иерархически распределяемое научное знание заменили, какое бы то ни было прямое восприятие природного разума.
Опьяняющие средства христианской культуры владычества – как растительные, так и синтетические – неизменно были стимуляторами или наркотиками (фабричными средствами, средствами для притупления чувства тревоги и боли). Психоактивные средства в XX веке применяются лишь в медицинских целях и с целью поднятия тонуса. Но даже на Западе сохранилась тонкая ниточка воспоминания об Архаичном, иерофантском и экстатическом потенциале, содержащимся в некоторых растениях.
Сохранение в Европе на протяжении многих веков колдовства и ритуалов, связанных с психоактивными растениями, свидетельствует о том, что гнозис вхождения в параллельные измерения путем изменения химии мозга никогда не был целиком утрачен. Растения европейского ведовства – дурман вонючий, мандрагора и белладонна – не содержали индольных галлюциногенов, но, тем не менее, были способны вызывать глубокие изменения состояния сознания. Связывание в Архаичном женского начала с магической областью риска и силы явно прослеживается средневековой церковью как определенная нить.
В средние века ведьма еще была “hagazussa”, существом, сидящим на hag - изгороди, позади садов, отделявшей село от девственной дикой природы. Она была существом, живущим в обоих мирах. Как мы могли бы сказать сегодня, она была полудемонической. Со временем, однако, она утратила черты этой двойственности и все более и более превращалась в олицетворение того, что исключалось из культуры, для того лишь, чтобы в искаженном виде вернуться вновь. / Hans Peter Duerr. Dreamtime: Concerning the Boundary Between Wilderness and Civilization (Oxford: Basil Blackwell. 1985)/
То, что именно эти растения были основой для вхождения в иные измерения, было результатом сравнительно малого распространения в Европе видов, содержащих галлюциногены.
Индолосодержащие растительные галлюциногены и их культы связывают в основном с тропиками Нового Света. Зона субтропиков и тропиков Нового Света феноменально богата галлюциногенными растениями. Сходные экосистемы тропиков Юго-Восточной Азии и Индонезии невозможно сравнивать по количеству местных видов, содержащих психоактивные индолы. Почему же тропики Старого Света, тропики Африки и Индонезии не так богаты галлюциногенной флорой? На этот вопрос не в состоянии ответить никто. Но в смысле статистическом Новый Свет кажется привилегированным домом более сильных психоактивных растений. Псилоцибин крохотных грибов вида Psilocybe, хотя и встречается, как теперь известно, среди видов европейских, но пока что не удалось убедительно доказать, что он имел какое-то отношение к европейскому шаманизму или этномедицине Европы. Однако его шаманскому применению в Оахаке (Мексика) три тысячи лет. Точно так же в Новом Свете имеются еще живые культы, основанные на потреблении ДМТ (диметилтриптамина), бета-карболиновой группы, включающей в себя гармин, а также сходный со спорыньей комплекс, содержащийся во вьюнках.
Историческим следствием такого скопления галлюциногенов в Новом Свете явилось довольно позднее обнаружение их существования западной наукой. Это может объяснить, почему в число западных психиатрических медикаментов не были включены психоделики. А между тем воздействие гашиша и опия на воображение романтиков, мечты и грезы, вызванные ими, стали образцом действия новых “психических снадобий”, очаровывающих представителей богемы, начиная с конца XVIII века. И в самом деле, галлюциногены считали поначалу в западной психотерапии веществами, способными имитировать психоз.
В XIX веке исследователи-натуралисты стали возвращаться с более или менее точными этнографическими отчетами о жизни аборигенов. Ботаники Ричард Спрус и Альфред Рассел Уоллес отправились в 1850 году в путешествие в бассейн Амазонки. / Richard Spruce, Notes of a Botanist on the Rio Negro, A. R. Wallace, ed. (London: Macmillan. 1980)/ В верховьях Рио-Негро Спрус наблюдал, как группа индейцев изготавливает какой-то неизвестный галлюциноген. Далее он заметил, что главным ингредиентом для этого опьяняющего снадобья была лиана – древесная стелющаяся лоза, которую он назвал Banisteria caapi. Спустя несколько лет, путешествуя по Западному Эквадору, он увидел, как то же растение используют при изготовлении галлюциногена под названием аяхуаска (илл. 25).